Из книги "Ежегодник Московского Художественного театра 1943". Раздел X. Часть 11

Ранее.

Так в спектакле расширяется значение тех параллелей, которые наметил автор — параллелей между разведкой земных недр и глубин души. Они отнюдь не уничтожаются и не затушевываются театром, а лишь наполняются большим человеческим смыслом.

Одним из ярчайших проявлений этого гуманистического начала в постановке Художественного театра является один из образов второго плана, который, однако, по своей содержательности и колоритности бесспорно должен быть поставлен на одно из первых мест.

Это — жена коменданта — Марго в исполнении В. Н. Поповой. Образ «перестраивающейся» Марго, превращающейся из бездельной жены своего мужа, томящейся от жары, скуки и «утраченных иллюзий» в одного из помощников Александра Майорова, вылеплен Поповой с исключительной рельефностью. Замечательно найден и закреплен жизненный ритм этого образа и его человеческое зерно. В исполнении В. Н. Поповой эта фигура одновременно и трогательна и комична. В ней есть и какая-то умудренность житейским опытом, и даже усталость от той пустой и беспокойной жизни, которую она вела, и в то же время своеобразная душевная чистота, почти ребяческая наивность.

Замечателен в этом отношении один небольшой штрих, как бы сосредоточивающий в себе эту внутреннюю природу образа. Майоров в комнате Мориса. Входит Марго — не кивнув, с высоко и даже как-то по особому величественно поднятой головой. Чинно, почти торжественно проходит через всю сцену и также чинно, не удостаивая Майорова взглядом, присаживается на диван. И вдруг, совершенно неожиданно и для Майорова и для зрителя разражается горючими слезами — по-детски безудержными и трогательными... Маленький, но какой характерный, выразительный и запоминающийся штрих.

Трудно исчерпать многочисленные актерские достижения спектакля. Среди них заслуженно отмечались критикой успехи актеров молодого поколения Художественного театра — с теплотой и искренностью воплощенный Л. Д. Эзовым образ заместителя начальника разведки Гулям Везирова, М. М. Дубов с подлинным темпераментом, с задорной горячностью передающий облик молодого инженера Теймура, А. М. Комолова в роли его невесты Клавы, Н. В. Хощанов в роли чернорабочего Газанфара, Е. В. Петрова — радистка Фатьма Ханум.

Эти успехи актеров, и молодых и представителей старшего поколения МХАТ, занятых в «Глубокой разведке» —результат не разрозненных усилий каждого, а общей целенаправленной работы, руководителем которой был постановщик спектакля М. Н. Кедров.

Единство артистических усилий, направляемых к общей цели, отчетливо сказывается в спектакле, определяя его действенную силу.

«Но может быть другое, — пишет К. С. Станиславский, — подлинное, человеческое, действенное стремление ради достижения основной цели пьесы. Такое непрерывное стремление питает, наподобие главной артерии, весь организм артиста и изображаемого лица, дает жизнь как им, так и всей пьесе» («Работа актера над собой», 1938, стр. 515).

Этим стремлением проникнуто исполнение и малых и больших ролей в постановке «Глубокой разведки» на сцене МХАТ. Каждый образ последовательно и четко несет свою человеческую тему, сливающуюся с главной идеей спектакля.

Пытаясь определить ее, невольно вспоминаешь строки В. В. Маяковского:

«Сочтемся славою —

ведь мы свои же люди — пускай нам

общим памятником будет построенный в боях

социализм».

Именно чувство радостной трудовой человеческой общности, исключающее едкую ржавчину мелкого себялюбия, эгоистического стяжательства, личных честолюбивых притязаний утверждает и будит в зрителе спектакль Московского Художественного театра.

Это чувство, присущее советским людям и в мирную пору, стократно укрепилось в суровую пору Отечественной войны.

И спектакль, несущий его, хотя и задуманный до войны, стал, и не мог не стать, подлинно нужным и современным спектаклем военных дней.

Продолжение.