Из книги "Ежегодник Московского Художественного театра 1943". Раздел XI. Часть 7

Ранее.

* * *

Утро выдалось прекрасное. Шли мы по очень живописной местности, но смотрели больше не на пейзажи, а на небо, где постоянно, то на горизонте, то близко от нас проносились звенья самолетов. Чтобы не представлять собою слишком заметной мишени, мы двигались по тропинкам, обросшим кустарником, идущим по обеим сторонам шоссе.

Вдруг распространился слух, что нас нагоняют танки, наши или немецкие, — никто не разобрал. И действительно, сейчас же вслед за этим за вашей спиной раздался гуд, быстро нараставший. Мы кинулись врассыпную через канавы с водой, падая и увязая в них, бросились на землю под чахлые кустики, стараясь укрыться за ними.

Промчалось несколько танков... Предосторожности наши были излишними, — танки оказались советскими. Ужасно обидное происшествие! И поли промочены... И все платье в грязи... «Вот оно, 13-е число, начинается», подумал я.

Скоро вас нагнал автобус с Иваном Михайловичем, двигавшимся, как всегда, в арьергарде. Сколько раз за время нашего путешествия мы ни уговаривали его пересесть в легковую машину, где было несравненно удобнее и спокойнее, он всегда категорически отказывался.

— Я хочу ехать вместе с моими товарищами, — неизменно отвечал он, даже немного сердясь на наши приставании.

Проехав немного, мы скоро остановились по просьбе шофера, который очень устал и просил дать ему хотя бы часовой отдых. Объявлен был привал. Шофер сейчас же растянулся на траве и заснул. Я принялся сушить на горячем радиаторе свои промокшие носки и обувь. Несколько раз за это время над нами проносились вражеские самолеты. Многие продолжали прятаться от них, но я, после происшествия с танками, решил в дальнейшем не обращать и них внимания, тем более, что Иван Михайлович продолжал преспокойно сидеть в автобусе.

— Какой смысл прятаться? — резонно рассуждал он. — Неужели немцы будут тратить дорого стоящую бомбу на такую ничтожную цель, как наш автобус?

* * *

Около полудня мы остановились в небольшой деревушке. Нужно было возобновить запас топлива и дождаться других машин, отставших от нас из-за разных поломок. Кроме того, хотелось помыться, почиститься, постараться купить молока и картошки.

Здесь мы были свидетелями бомбардировки Орши. Над нами, на высоте 1000—1500 метров, пролетела в боевом порядке немецкая эскадрилья в двенадцать самолетов, развернулась над станцией и городом, покружилась там, не спеша, сбросила бомбы и, сделав свое страшное дело, улетела над нашими головами на запад. Несколько взрывов огромной силы донеслось до нас со стороны Орши, и мы увидели огромные клубы черного дыма, поднявшиеся над городом.

Не успели мы опомниться от жуткого впечатления, произведенного этим налетам, как над нами разразилась новая беда.

«Ложись! Прячьтесь!» — вдруг закричало несколько голосов, и мы увидели, как в каком-нибудь полукилометре над верхушками деревьев, едва не касаясь их, на нас несется фашистский самолет. За две-три секунды, пока он приближался, как огромная птица смерти, кое-кто успел спрятаться за угол избы, другие бросились грудью на землю, инстинктивно прикрывая голову руками. Немец пронесся над нами на высоте нескольких метров. (Голова его, выглядывающая из кабины, была ясно видна. Один из нас, точно от силы ветра, поднятого пропеллером, покатился, перевернувшись несколько раз, вслед пронесшемуся истребителю. Немец свободно мог, при желании, обстрелять нас из пулемета. Почему он этого не сделал? Может быть потому, что нас было слишком мало.

Сейчас же, как только он скрылся, на шоссе появилась, точно из-под земли, рота красноармейцев, возбужденных, кричащих, щелкающих затворами винтовок. Мы сразу почувствовали себя в обстановке войны.

Распространился слух о парашютном десанте. Какая-то одинокая фигура, двигавшаяся по ту сторону шоссе (принадлежавшая, как потом выяснилось, одному из членов нашего коллектива), почему-то была принята за шпиона. Поднялась стрельба...

Атмосфера сгущалась. Пора было уезжать из этого беспокойного места. На наше счастье к этому времени все машины оказались в сборе, с ними был небольшой запас топлива, и мы могли продолжать путь.

Выехав в середине дня на участок шоссе, находящийся между Оршей и Смоленском, мы очутились в обстановке совершенно новой и не похожей на все, что было до сих пор. Характер местности изменился. Леса исчезли. Широкий горизонт открылся перед нами. А на самом, шоссе творилось нечто невообразимое. С востока сплошным потоком двигались войска. Нескончаемой вереницей мчались машины, маленькие, большие, громадные, нагруженные оружием, и набитые людьми. Эта лавина непрерывной массой, часто в два ряда, поднимая тучи пыли, проносилась мимо нас в течение всего дня. Чтобы не мешать движению, караван наш принужден был стать у самого края шоссе. А с запада шли беженцы. Очевидно, из разрушенной Орши... Шли и умоляли всех, и нас в том числе, посадить их и увезти подальше от родных, дотла разрушенных мест. Шли без всякого имущества, даже без узелков с провизией. Мужчин почти не было. Только женщины и дети.

Продолжение.